Ирина ЕРМОЛОВА: «Я не образцовая мать, жена и дочь!»

Лилия МАЛЬГИНА, 20 октября 2011

Актриса академического Театра драмы, Камерного и Коляда-театра Ирина ЕРМОЛОВА внимательно смотрит мне в глаза: «Что-то я интервью часто давать стала». Может, поэтому она столь – даже излишне – откровенна? Говорит о личном, не дожидаясь наводящих вопросов. Даже несколько опережая их. А может, у этой статной, по-особому красивой женщины просто… наболело?

Покорительница стихий

– Знаете, внутри меня уже давно поселилось ощущение, что я постоянно недодаю маме, детям и мужу внимания, ласки и заботы. Старшей сестре – у нас разница в 6 лет – тоже недодаю. Она по-дружески поддерживала мое увлечение театром, а сейчас, живя в Америке, помогает материально. Сама по уши в кредитах, а для близких в России выкраивает. Не знаю, что бы мы без этого подспорья делали…

– Но вы, заслуженная артистка России, разве не достаточно востребованы?

– У меня очень много работы. Даже чересчур. Когда роли большие, тяжелые, когда идут друг за другом и без продыха – физически сложно. Тут бы перерыв взять, восстановиться, но и на это времени нет. Я ж еще и снимаюсь, и праздники веду, и корпоративы. Не потому, что люблю, – честно, не люблю и иду против своей природы. Но мне семью кормить надо. Деньги зарабатывать. В так называемой «халтуре» и нужно-то не актерство, а минимальное знание психологии и умение импровизировать. И я решила: буду играть роль и здесь. Так легче. Но при подобном раскладе на семью действительно остается мало. К сожалению.

– Звучит самокритично…

– У нас, и правда, все очень стихийно (улыбается). Домашнего уюта, каким он представляется в идеале, нет. К примеру, с мамой мечтаем о большом коттедже. У каждого – отдельный уголок, а по вечерам все собираются за обеденным столом в гостиной, рассказывают о прошедшем дне. Образ этакой дворянской семейственности, свойственной художественной реальности Михалкова. В реальной жизни и традиций-то никаких нет.

Счастливы вместе?

– Но почему одно мечтание на двоих?

– Видимо потому, что всю жизнь рядом с ней. Это по наследству передалось: мама, Лилия Павловна, тоже всю жизнь прожила с собственной матерью. Как сейчас помню: я, сестра, мама и всегда бабушка. Детям надо отдавать долги родителям. Может, свой долг отдаю ТАК. При том чувствуя, что отдаю недостаточно…

– Живя при том под одной крышей с родительницей?

– На мой взгляд, дети должны улетать из родительского гнезда обязательно. У нас сложилось иначе. Для мира и гармонии в семье это, конечно, не очень хорошо: у мамы характер тяжелый, вспыльчивый и больше даже мужской, чем женский. У меня нрав не сахарный. Муж, Александр ВАХОВ – творческий человек с соответствующим темпераментом (актер и режиссер Коляда-театра – Л. М.). А еще дети – 19-летний Олег и Марк, которому на днях исполнилось четыре. Такому количеству народа ужиться на сравнительно небольшой площади ой как сложно!

– Супругу, поди, нелегко…

– Саша меня моложе (кокетливо), и не скажу на сколько… Но притирка с тещей идет постоянно! Оно и понятно: людей старшего поколения в принципе мало что устраивает в жизни. Дай лишь повод покритиковать, поворчать, высказать мнение. Вот и получается: ты взрослый, самостоятельный и даже работающий человек, а в квартиру после позднего спектакля заходишь на цыпочках. Как мышка! Трудно так, конечно, но решаемо. Если сравнить с тем, что по телевизору показывают, мы еще хорошо живем. Счастливо.

Признанная всеми – и отцом

– А какая семья сложилась у Лилии Павловны?

– Мама о своем отце ничего не знает: бабушка была жуткая скрытница, хотя и побывала замужем дважды. Мама до 7 класса носила фамилию ЛЕБЕДЕВА и, лишь придя забирать аттестат, выяснила, что в ее свидетельство о рождении вписана иная фамилия. ЕРМОЛОВА – от первого бабушкиного супруга. Ермоловой осталась и я, хотя отец официально признал меня много позже, чем сестру.

– Как так получилось?

– В моем свидетельстве о рождении в графе отец долгое время имени не стояло. Его фамилия-имя-отчество вписаны уже другой пастой, другой ручкой, другим почерком. Мы виделись-то с ним вживую всего один раз, но картинка до сих пор в памяти. Мне было лет 11–12. И вдруг является человек в весьма нетрезвом виде и говорит, что он мой отец… У меня шок, я сбегаю из дома и возвращаюсь лишь тогда, когда он уезжает.

– На этом история и закончилась?

– Мама на тему отца, естественно, не очень разговорчива. Но я хорошо помню свои детские комплексы. Особенно болезненно это ощущалось на уроках английского, когда составляли рассказ о семье. «Безотцовщина»... И во мне одно время бродили желания его найти, но как бы расценили сие действительные родственники? У них, знаю, профессорская семья. Из Москвы. Он сам человек умный, со степенями научными. И я очень благодарна маме, что родилась именно от него. Интеллект, говорят, передается с отцовскими генами.

– Жалеете о прошлом с высоты прожитого?

– Что убежала, не жалею. В тот момент мы бы и не поговорили. Но до сих пор не понимаю, почему он не нашел в себе силы встретиться еще раз. Наверное, смелости не хватило. Он приезжал в Соликамск, где мы жили, в командировки, виделся с матерью. Парадокс, но он встречался даже с моим первым мужем! Я была беременна Олегом, и мои отправились в организованную заводом поездку по клюкву. Отец тоже поехал. На палубе подошел к мужу и представился, мол, тесть твой... Поболтали. Иногда обидно, что мы так и не пообщались друг с другом. Очень хотелось, чтобы отец мною гордился (замолкает). Но… думаю, он уже в ином мире.

Семья – это труд. Каторжный

– А мама достижениями младшей дочери гордится?

– Сейчас мои спектакли смотрит редко. Физически тяжело. А раньше, бывало, билетеры все перед ней распевались: «Ермолова-то наша – самая талантливая молодая артистка!..». Мама, видя успех и зрительскую любовь, оценивая результат нелегкого труда, говорит, молодец… Пусть она всегда со мной и сестрой неласкова, сдержана и строга, но так здорово, когда тобой гордятся! Для нее-то семья вообще была каторжным трудом. Тащила на себе дочерей, маму – как салтыковский мужик – двух генералов…

– Как отнеслась к выбору столь легкомысленного жизненного пути?

– Хотя артистическая среда была ей чужда, она в меня поверила. Очень расстроилась бабушка. У той было стойкое впечатление, что артистки живут несчастливо и «сопли на кулак наматывают». Ну и я, соответственно, тоже стану. Жаль, не увидела, что не бедствую. Сколько себя помню, бабушка всегда хотела разбогатеть. Видимо, по компенсаторному принципу: ее родителей раскулачили и те умерли от горя в 50 лет. С разницей в месяц.

Актриса от и до

– А дети маме – театральной актрисе – что говорят?

– Для Олега театр – анахронизм. Кино понимает, а театр… Но, бывает, и наоборот: вот сходил на Сашин моноспектакль «Луна и Трансформер». История 9-летнего мальчика сыну показалась интересной. В чем-то даже близкой. «Вдовий пароход», где показаны взаимоотношения матери и сына, тоже пришелся по душе. Видимо, где точки соприкосновения есть, то мальчику и нравится. Но продолжать «династию» не хочет: поступил на радиофак УрФУ. Причем, совершенно самостоятельно, что стало для меня неожиданностью.

– Приятной?

– Я и не хотела, чтобы сын связывал жизнь со сценой. Он подрастал в тяжелое время, когда актеры реально – выживали. Но в театральную – гастрольную – жизнь сын окунулся, и если бы была тяга к актерству… А как иначе: мать – актриса, отец – актер. Но он – компьютерный мальчик, как и многие представители поколения начала 90-х.

– А младший, представитель поколения уже 2000-х?

– Марк – шустрый парень. Тайфун! Пролетает по квартире – взжжж! – все поломал и рад, что программа выполнена. Богатырь, силач, мечтает жениться на маме – у старшего такого не было. С меня не слазит, буквально «ест» любовью. Он, конечно, избалован: родила-то в 38, с пониманием, что больше не будет. Имя выбирали долго, созвали семейный совет. Был вариант Тихон. Мама иронизирует: назвали бы Тихоном, был бы тихий. «Марк» с древнеримского – «Молоток». Артистическая натура! Зрителей в песочнице найдет и рассказывает, как в Америке был, с кем встречался. Все хохочут, он доволен… Но хочу ли, что б Марк был актером?.. Не уверена. В силу возраста его сейчас больше волнуют вопросы жизни и смерти, рождения. Каждый день спрашивает, все ли умирают и почему.

– Как объясняете?

– Что уходит лишь тело, а души остаются рядом с нами. Что будет воскрешение, и все получат по делам и заслугам своим на земле. Марка эта идея как-то не очень устраивает. Ну а я отчего-то живу с ощущением, что ничего и никому не передаю. Даже жалко. И еще заметила: чем старше становишься, тем больше хочется легкости. Я всегда была собрана, сдержана, серьезна (хмурится). Помню, когда поступала в театральный, волосы забрала ободком, надела пиджак – истинная комсомолка! Преподаватель речи, Ольга Дмитриевна Крыжановская, все шептала: «Улыбайся, Ирина, улыбайся!..». А один режиссер недавно спросил, могу ли рассмеяться… Конечно! Я ж актриса!