Анна КИРЬЯНОВА: «В судьбу детей не лезу!»

Лилия МАЛЬГИНА, 15 декабря 2011

Создалось ощущение, что она сошла прямо с экрана телевизора. В беседе личность философа и психолога Анны КИРЬЯНОВОЙ показалась ничем не отличимой от созданного образа ведущей передачи «Про жизнь» канала АТН. Так же доброжелательна, эрудированна, а каждый свой ответ обязательно заключает вопросом «Понимаете?..». Как не понять: даже автограф юной поклоннице теледива дает, как само собой разумеющееся.

Редкие предки

– Папа – известный психиатр-нарколог, мама – врач-офтальмолог… Как вас занесло в сферу философскую?

– Что значит «занесло»?.. Отец, Валентин Иванович ШИШОВ, поступал в церковное училище. На священника. Но папашу заставили выучить огромное количество молитв, с чем он не справился, страшно озлился и отправился учиться на психиатра. Но он никогда не отрицал уникальных возможностей человеческой психики, активно применял гипноз в лечении наркоманов и алкоголиков, а в 24 года получил от КГБ собственную лабораторию. Ведь именно он разработал янтарную кислоту – препарат, позволяющий вывести алкоголь из организма и использовавшийся разведчиками при выполнении заданий.

– Неординарная личность! Матушка ваша ему под стать?..

– Он очень талантливый человек, в 24 года защитил первую диссертацию. У нас дома всегда были поэты-художники – этакий салон: мама Елена Викторовна, в девичестве Щенникова, была изящна и играла на пианино. Когда меня принимали в Союз писателей, оказалось, что многие писатели ходили в лабораторию к папе. Дедушкин брат, дядя Боря, Борис Николаевич Щенников, – очень известный журналист, стоявший у истоков журнала «Уральский следопыт». Никогда не задумывалась, что повторяю путь своих же предков.

– Откуда у вас столь глубокие знания истории своего рода?

– Родословной заинтересовалась недавно. Очень долго меня оскорбляли лицом «неславянской национальности», и у меня самой возникли подозрения. Оказалось, что по линии папы, по бабушке принадлежу старинному польско-белорусскому роду Гулевичей. Прадед Каэтан Максимович, прабабка Юзефа Петровна. Прославился род тем, что много у нас георгиевских кавалеров, а родичи отличались удивительной храбростью, решительностью и были замучены репрессиями. Родственники по той линии сейчас живут на Дальнем Востоке.

Коктейль из крови

– Вы буквально аристократка!

– Всю жизнь терпеть не могла, когда говорили про «голубую кровь», и всегда гордилась тем, что из крестьян. Но гордиться достижениями предков особого ума не надо, попробуй сам чего достигнуть. Вот дедушка Ваня и бабушка Роза живы. Дедушка Ваня жил в Ленинграде и 7 раз был ранен в битве при Сталинграде и перебитыми автоматной очередью ногами дошел после госпиталя до Берлина. Он и в Корее против американских захватчиков выступил и сбил 7 американских самолетов, за что был награжден.

– По маминой линии что известно?

– По маминой линии дед Денис Петрович Анучин. Он первым провел телефон в Свердловске, за что сейчас должны благодарить его все телевизионщики. Инженер, родом из деревни, он работал в Академии наук и образованный был человек. Дочерей назвал в честь греческих богинь: Зоя и Гера. Так по линии бабушки Геры у нас персидский консул затесался. И вот его кровь все остальные крови переборола: у нас очень маленькие руки и ноги, большие головы и черты, которые в детстве не были заметны. С возрастом проявляются все больше…

– Что заимствовали от предков вы? Отвагу? Ум?

– Думаю, эти качества во мне врожденные. Помню, будучи ребенком, притворялась, что говорю детским языком. То есть речь-то у меня тогда была такая же, как сейчас, только меньше метафор, специфических слов, терминов. Но в детском саду и при чужих людях старалась говорить, как ребенок. Попроще. С ребятами в принципе мало чем о своих мистических опытах делилась: я ж не дура и прекрасно понимала, что рассказывать что-либо детям категорически нельзя. Могли засмеять. Да и сейчас смеются.

– Над чем, к примеру?

– Стоило сказать однажды, что дома три подобранных с улицы собаки… Животные в семье были всегда, и не породистые, к ним всегда относились тепло, жалели. Вот у брата дяди Бори, который известный журналист, в ванной жила нутрия. И я не понимаю, как люди отдают детей, как бросают больных… Я никогда никого не бросала – этого нет ни в крови, ни в природе. Как можно? Вот у меня 5 лет был домашний хоспис: от онкологии умирал друг детства. Он не ангел – 15 лет в местах не столь отдаленных. Но нужно было терпеть. Человек же должен усложнять себе жизнь. Святые – они вериги, власяницы носили не поверх одежды, а под ней, чтобы никто о жертве не знал. И ты не должен показывать, что тебе больно или плохо.

Следы из детства

– Самоотречение и жертвенность из детства?

– Отношение к младшему поколению у нас всегда было самурайским. Никто ни с кем не сюсюкался и с ранних лет человек должен был себя обихаживать и ходить в магазин с ключом на резинке на шее. Но я – сумасшедшая мама! Это врожденное: пусть я плохо шила-вязала, но все куклы были одеты-обуты. В уродливых платочках, с криво пришитыми пуговицами – но в тепле, уюте и заботе.

– На родных детях как это отразилось?

– Говорю «дети» во множественном числе, потому что дочка Соня уже замужем и зять Филипп живет с нами. Я всегда думала, любовь-ласка… Нужно просто любить ребенка и все. У старшего поколения иначе. Когда прадедушку Каэтана подвергли репрессиям и он сбежал из тюрьмы, бабушка Роза держала его под кроватью. Год! В общежитии мединститута! Поэтому им было дико, что я обнимаю своих детей. Любовь в 37 году – это спрятать. Поделиться по карточкам пайком. Представляете?.. Притом с ощущением постоянной опасности: если прознают, поедешь туда же, вместе с ним.

– Но вас-то, наверное, воспитывали по-другому?

– Любимое занятие с папой – пойти в выходные в музей медэкспертизы, где заспиртованные младенчики. Притом всегда совмещал приятное с полезным. Я, к примеру, спрашиваю: «А почему этот младенец сюда попал?..» – «Ну как, он дорогу переходил на красный свет!» – «Так он же, говорю, ходить еще не умеет!» – «Ну переползал, да еще нагло так!»… «А этот что сделал?» – «А этот курил за верандой детского сада!»… Так трагическая судьба младенцев приучила меня к тому, что такое хорошо и плохо. Вот мама – та водила в детский театр. Но я всегда чувствовала фальшь, особенно когда тетки шаркают ногами по доскам пола, изображая маленьких мальчиков. Прочла об ощущениях надуманности в дневниках Ильфа и запомнила ощущение стыда. И дело не в плохой игре, а обостренном чувстве настоящего.

– Как свою дочь воспитывали?

– Когда я родила, а через неделю мне исполнилось 18, у нас стоял вопрос не о воспитании, а о выживании. Дневное отделение, стипендия всего 120 рублей! Против 35 от военкомата: муж в то время служил. И когда в университетской столовой дают сосиску, а ее заворачиваешь в салфетку и несешь домой ребенку. Вспомните 1989 год. Чтобы купить сахара и хлеба, двухгодовалая Соня встают с бабушкой в 7 утра и стоят в очереди до 10 вечера, до закрытия магазина. По талонам выдавали китайскую тушенку «Великая стена»! Но во время войны моя прабабка, Марфа Николаевна, работала в Облторге и заведовала выдачей хлебных карточек. И у нее из 4 детей двое умерло от голода. Факт, говорящий сам за себя. Мы не можем взять чужое. Это в крови!

Дело мастера боится?

– Дело было дороже, чем дети?

– Ну, они умерли не совсем от голода: ослабленный организм, болезни… И то, за своих детей мы несем ответственность сами. Она же не их карточки отдавала, а просто чужие не брала. В голову не приходило своровать! Я часто гневаюсь на то, что происходит вокруг. Но с этим чувством борюсь, преодолеваю себя: нужно ж становиться лучше, расти над собой.

– Как боретесь?

– К детям в гости, к примеру, не хожу. То есть мы часто пересекаемся, но, по-моему, взрослым детям нужно общаться с родителями как можно меньше. Это ж приводит к конфликтам: мы по-своему хотим помочь, вмешиваемся, реагируем, понимаете?.. А я стараюсь не вмешиваться в их судьбу – это табу. Я ж человек эмоциональный, импульсивный. И мне стоит огромных усилий, чтобы не замечать какие-то бытовые мелочи, не реагировать на них. Сдерживаться (делает жест закрывания рта молнией). Но в одном убеждена: взрослые дети дают нам возможность подняться над собой. Если кого-то любишь, меняешься к лучшему.