Игнат КРАВЦОВ: «Уподобляюсь Отцу!»

Лилия МАЛЬГИНА, 1 марта 2012

Я ждала, что семейные откровения екатеринбургского музыканта, барабанщика Игната КРАВЦОВА прозвучат между куском пирога с семгой и порцией горячего, с дымком курника. Ожидания не оправдались: собеседник предусмотрительно пообедал и был настроен на самый серьезный разговор. Поэтому, видимо, речь его и пересыпалась цитатами из Библии и проповедческими призывами. «Парня из джаза», или «фирмача», каковым он себя называет, выдавали лишь активная жестикуляция и страстность взгляда…

Не по барабану

– История моей семьи очень трагична, – Игнат берет решительное соло. – Я родился в очень большой семье. Многодетной. Нас семеро. Старшая сестра Кристина, ей 35 лет. Арсению 32 года, Корнею 28. Гордею 27. Игнату, т. е. мне, 25. Потом Платон, 23 года и Богдан – ему 18. Был еще Демид, но он умер, когда ему было всего 2 месяца. Перестроечное время, в России развал и разруха... Мне тогда было лет 5. Как это произошло? Демид плакал, а Платон услышал – дети же чутко спят – проснулся и пошел ножками, дал хлебушка брату. Тот пожевал, и крошка попала ему прямо в горло. А врачи взяли и вскрыли ему голову, посчитав, что у него с головой не в порядке. У него сердце-то и остановилось. Он был маленький и мама, помню, очень страдала и плакала.

– Это первая смерть в вашей жизни?

– И еще не самая трагичная. Помню 91-й год. Перестройка-перестройка, свержение власти, очереди, голод. В 93-м рождается Богдан. А перед этим умирает бабушка по папиной линии, Тамара Матвеевна. От рака. Отец на нервной или не на нервной почве решает летом выжечь со спины родинки. У него на теле их очень много. Ему не нравилось. А они же с сердцем связаны, импульсы подают. И вот… после процедуры образовывается у него опухоль головного мозга. Вначале на кожу повлияло – все ж взаимосвязано – и спровоцировало раковое заболевание. В начале июня он выжег родимые пятна, а через 2 месяца уже умер. Сгорел.

– На глазах у родных?

– Да, просто перегорел. У него отнялась рука, потом нога, потом вторая рука, потом он ничего не понимал: ухо не слышит, глаз не видит. Он сперва сам на машине ездил, потом хромал. Потом друзья его с работы привозили домой, потом он вообще лежал. И он, и мы понимали, что все… Мама, пока семья была неверующая, вызывала экстрасенсов: определить причину, порчу снять. Вот гостиная, люди всякие, а отец лежит и… слушает Высоцкого, Шаляпина. И одна женщина вдруг видит в висящем на стене плакате с портретом барда, прообраз дьявола. И приказывает сжечь. Его срывают, уносят в ванную, сжигают. Смотрю: там все черное!.. И так страшно стало. А отец… уже заканчивается, как говорят. И вот последний день, все собрались, мама призывает попрощаться. А я не знаю, что делать? Дети ж обычно плачут, что шоколад или мороженое не дали, ущипнули или отругали, по попе шлепнули. Нет у них понятия потери. Старшие-то в слезы, а я подхожу,  папа и наставляет, мол, все будет хорошо. И слышу, дыхание у него учащается. А я сижу, не могу отойти. Он лежит, лежит так (изображает тяжелый вдох умирающего человека), и понимаю, что ему будто кто-то перекрывает крантик. Кислород закрывает. Он начинает синеть. Мама с кем-то разговаривает, не видит… А отец… очень сильно задышал, и все.

– При вас?!.

– Мама успела выгнать за дверь. Но это было ужасно! Я это запомнил на всю жизнь! А все после смерти бабушки. Она для отца была всем: он единственный, окружен заботой, любовью. Бабушка наиумнейший человек и эталон для него! У них вся семья интеллигентская. Она – профессор геологии, разъезжала по экспедициям, делала для сына все: на 25 лет, к примеру, подарила ему «Волгу». На дворе 80-е, когда на «Волгах» только чиновники ездят! А отец – тоже геолог – прочитал советскую энциклопедию, все 52 книги – а это отсюда до конца стола (отмахивает рукой). В свои 32 года он был депутатом, занимался социальными программами. Фанат своего дела! И безумно любил джаз.

С музыкой по жизни

– От него и передалась страсть к музыке Запада?

– И я, и мои братья это унаследовали. Но кто-то решился продолжить, кто-то нет. В частности, я в 10 лет понял, чем хочу заниматься. Привлекла атмосфера, которую создавали Луи Армстронг, Ал Джеро, Дейв Брубек, Модерн Джаз Квартет… Играли тонко, деликатно. Я заслушивался: у нас же весь дом был забит винилом и кассетами.

– А сами не играли?

– Дома стояли барабаны железные, «Энгельс». Старые. Совковые. И отец играл на них. Писал что-то. Под музыку. Чик-чик-чик (подражает голосом) свинг такой, и щеточками «щ-щ-щ». Я под дверью стою, подслушиваю. Он заканчивает, прячусь. Пока он где-то ходит, забегаю в комнату, кладу на барабаны простынку и тоже палочками… щ-щ-щ…

Чистая любовь и страсть

– Сестра к музыке равнодушна?

– Кристина – это отдельная история. Тоже трагичная. Но сестра жива (улыбается). Было ей 14, понравилась она мальчику. Но Кристину мама держала в ежовых рукавицах: в столь юном возрасте прыгать в постель рано. А парень берет и уезжает в Москву, в театральный поступать. А Кристина вдруг понимает, что любит его. И тут же теряет. Она едет за ним, а ему уже ничего не надо, он учится, все хорошо… Ее начинает колбасить: любит-то безумно. И тут – поворотный момент: у сестры появляется комплекс. Вслед за депрессией и на нервной почве образуется фобия чистоты. Боязнь микробов. У Скрябина, знаменитого композитора, был этот комплекс. Сестра хлеб не могла есть: это сейчас все в пленке, а раньше – руками трогали. Ужас! Но тогда она считала хлеб грязным и ела мякиш, который доставала из буханки. Несколько булок могла так съесть. Мама ругала, мол, детей-то много, оставь! Но хорошо, детки же все корки любят.

– Как разрешилась история?

– Девочка плакала, думала о нем постоянно. Образы везде искала, рисовала: он чертами лица на шимпанзе похож… А она чуть ли не пешком к нему ходила. Такая вот мания. Покорность. Но закончилась его любовь. И у Кристины появляется новый ухажер. Хороший, носит фрукты, подарки. А она отвергает. И это тогда, когда мы голодали, – после смерти-то папы! И вот парень расстраивается и (задумчиво замолкает) начинает колоться. Его страсть сломала… Но он тоже живой, семейный. А у Криси сейчас есть молодой человек, она его любит… И буквально месяц назад звонит мама и рассказывает, что тот первый возлюбленный Кристины погиб. Поехал в загородный дом и в пьяном угаре не выключил газ. И сгорел. Или задохнулся.

– Сестре-то сказали?

– Да. Я приезжаю, а она сидит, задумчиво так: «Я потратила больше 15 лет, чтобы всю жизнь покалечить, пожить неполной грудью. А он взял и оставил!». Думаю, все, капец. Сейчас случится что-нибудь. Но время лечит. Она созрела головой. Да, произошла трагедия, но надо жить дальше. Она представляет его живым и общается как с живым… Но получается, что уход человека дал переход на новый этап. Забывая заднее, протираемся вперед! Отголоски прошлого есть, но сестра ест уже со всеми: раньше отдельно ела, чтобы все чисто было.

– Братья-то в какие сферы подались?

– Арсений увлекался электроникой. Учился в музыкальной школе, на классической гитаре. Классика, фламенко… Но решил оставить как хобби и сейчас в Перми старший администратор. Работа, стабильный заработок. Платон учился в музыкалке на кларнете. Проучился 2 года в училище Чайковского и бросил. Неинтересно стало – это ж усилий требует. Ко мне преподаватели подходили, дескать, Игнат, брат-то у тебя талантливый. А он... Все забросил: дорогой кларнет купили, так и провалялся ненужный. Он хочет быть (замолкает)… профессиональным водителем. В сфере обслуживания, которые возят боссов всяких. Типа – там деньги. Он одержим идеей. Корней тоже играл – на эстрадных барабанах, учился в «кульке». Забросил.

– Неужели все свернули с завещанного отцом пути?

– Мы с Гордеем учились вместе. Эх… Он на акустической гитаре. Потом занялся вокалом и собрал группу. Гордей солист. Он этим занимается, ему нравится. Я помог на началах. А то он телится все. Я вот в юности безумно много занимался. Может, характер у брата помягче, управляемый. А я прямолинейный. Не грубее по-жлобски, но по жизни надо и локтями толкаться. Надо быть более решительным, четким, ясным.

«Dear father». Посвящается отцу

– Это кто вас такому научил?

– Родные. Но сейчас я счастлив, что родился именно в такой семье. В детстве же все мечтал родиться в состоятельной, и чтобы один. Особенно когда обижен, что кусок мяса забрали, котлету твою съели. У нас так и было: мама ужин сделает и зовет. Кто телится, мямлит, без того и капусту квашеную съедят. Все же голодные, и все такие же, как ты: с ушами, глазами, ртом.

– Мама вам лучшие куски не откладывала?

– Как любимчику? Нет, она же всех любит. Но обо мне не беспокоилась, т. к. знала: я все смогу сам. Безумно благодарен ей за то, что она семерых умудрилась вырастить. Она у меня пусть и из провинции, и женщина достаточно приземленная, мы все стали людьми, а не скатились по социальной лестнице. Я на маму всегда полагался, не на братьев. Обычно же дружишь с кем-то, а с кем-то нет. Я дружу с Гордеем, с остальными мы не очень близки духовно. Иногда они поворачиваются спиной. От зависти, может. Что мне проперло.

– А вам и правда проперло?

– Я считаю… точнее, не считаю (голос твердеет): если что-то делаешь, и делаешь упорно – обязательно получится. Когда веришь, и не во что-то, а в Бога, есть поддержка. Стоя на краю пропасти, не упадешь. Пройдешь по ниточке, т. к. видишь прочную нить. Господь не дает испытаний больше, чем осилишь. Могу сказать: до встречи с супругой я был вроде напыщенный и серьезный, но серьезные вопросы решать не мог. Встретив Аню, понял, что мы в ответе за тех, кого приручили. Пора становиться мужчиной. Если б отец был рядом, все было бы по-другому. Но его нет, и мы живем, как живем. Я, говорят, один в один он. Кстати, мой новый альбом называется «Dear father». Он посвящен родному папе и небесному Отцу, ради которого я и играю и на которого уже начинаю походить.