Павел КОЛЬЦОВ: «Спасибо маме и папе за… бесконтрольность!»

Лилия МАЛЬГИНА, 22 сентября 2011

В Интернете о Павле КОЛЬЦОВЕ, редакторе и ведущем «Новости в наступлении сверх плана», информации практически нет. В социальных сетях он, конечно, зарегистрирован, но лишь за тем, чтобы в случае чего найти одноклассников. Впрочем, Павел сам называет себя человеком закрытым. Пусть кто-то и считает это «звездностью», ему… «фиолетово».

Из поколения «потерянных»

– На экране мы видим этакого образцово-показательного молодого человека. Пионерского галстука только не хватает да горна в правой руке…

– А кто из ведущих новостийных программ не образцовый? Моя манера общения со зрителем и то среди коллег считается самой хулиганской: могу позволить в эфире какие-то словечки, фразочки, оценки… Но так я сейчас подуспокоился: в детстве и юности слыл если не «сорвиголовой», то шебутным и озорным точно. В студенческую пору и в фонтанах купались, и в дендрарий залезали, и цветы с клумб срывали, а в детстве, помню, семечки воровали. Из «сифона», купленного на первые самостоятельно заработанные деньги, в стрижей с балкона стрелял. В общем, занимался с друзьями всем тем, чем по большому счету и должен заниматься каждый ребенок мужского пола.

– Как мама относилась к неспокойной натуре отпрыска? Выговаривала за разбитые оконные стекла или спускала все проделки с рук?

– Мама, Татьяна Николаевна, о большей части «подвигов» и не знала. Она по образованию дефектолог-логопед и четыре десятка лет проработала в школе. Понятно, много времени проводила на работе, а потому со старшим братом Костей росли в достаточно свободной атмосфере. Родители пусть и были в разводе, но не довлели, не давили, каждый шаг не контролировали – за что спасибо. Ощущение воли и дало, наверное, толчок к личной самостоятельности: я даже уроки практически не делал. В общем, домашним мальчиком, пусть читать и любил, совсем не был.

– Но ведь юность пришлась не на самое простое время: конец 80-х – начало 90-х. Не поверю, что искусы и соблазны «взрослой жизни» прошли мимо!

– Конечно, то, что сын впервые пришел домой в состоянии «нестояния», мама узнала первой. Но мне было 17 – у многих ровесников вообще «сносило крышу». В то время ломались системы координат, рушилось, менялось мировоззрение. Вдруг оказалось, что не нужно быть пионером, не нужно вкалывать на заводе и честно зарабатывать на «шестерку». То поколение можно смело назвать потерянным: оно росло в бурное время, и многие – даже из нашей дворовой компании – не выплыли. Мне повезло.

Отец-хранитель

– Каким образом? Уберег добрый ангел-хранитель в облике старшего товарища?

– Самостийно стали появляться первые тренажерные залы. В подвалах еще. Ребята из ПТУ, те, что с руками, самостоятельно собирали из железа тренажеры, мы качались. Параллельно притянуло в драмкружок – вслед за братом, который после получил актерское образование. Чувствовал я себя комфортно в обеих тусовках. А вот старшего товарища – авторитета у меня никогда не было и нет до сих пор. Особенно в работе. По-моему, если слушать много разных мнений, никогда ничего своего не сделаешь. Отслеживай тенденции, суждения большинства, но следуй только своей интуиции.

– Неужели тем человеком, на жизненный опыт которого можно было бы опереться, не стал даже отец?

– Как раз с отцом, Михаилом Евгеньевичем, у меня и сложилась настоящая мужская дружба. Хотя его взгляды на моих подружек не особо волновали, он знал их всех. Было нормальным поехать к отцу в гости, посидеть вместе, поболтать. Но столь традиционный этап отношений, как знакомство с родителями, заключался именно в  представлении девушки маме. Она, конечно, никак не могла повлиять на мои намерения и оценки, но сам факт говорил о серьезности настроя. У родителей и воспитание шло совершенно по-разному. Если мама кормила-поила-одевала, то отец, к примеру, книгу Ремарка «Три товарища» дал и советовал прочесть. Он и первого пса, карликового пинчера Санту, в дом принес. В подарок. Мне тогда лет пять было. Болел, помню.

Слабости железного человека

– А переживаниями и сомнениями, горестями и радостями с кем в первую очередь делились?

– Для чего? Честно говоря, не вижу смысла в том, чтобы вызывать у близких и тем более неблизких людей сопереживание, сочувствие, жалость. Это неконструктивно. Сам себя, может, еще и пожалею после тяжелого дня, но маме-то зачем мои проблемы? Она поддержит, но я-то «сброшу» эмоциональное и психологическое бремя, а она «болеть» будет, не спать. В жизненных вещах не хочу сочувствия и помощи ни от кого и ни по какому-либо поводу. В профессиональных – еще возможно. А так… Не нужно циклиться.

– Прям настоящий железный человек!

– Если принимать все близко к сердцу, надолго не хватит. Каждый день нужно «обнуляться» и перезагружаться и как человеку, и как журналисту. Что, например, значит «позволять себе слабость»? Вот за 10 лет работы в новостях взял больничный всего на 3 дня. Если не пишется или не снимается, не звоню супруге или маме, чтоб услышать, что в меня верят. Я берусь и делаю. Силы воли, чтобы организоваться, достаточно. В этом и профессионализм.

– Не сложновато ли с таким жестким человеком второй половинке?

– Елена говорит, что за год замужества выработала ого-го какую «терпелку»! Соглашусь – не «подарок» (улыбается). Познакомились-то через Интернет, быстро перешли в он-лайн общение, но встретились лишь спустя большой промежуток времени. Мы совпали в чувстве юмора, в отношении к жизни, взглядах на какие-то ситуации.

С любимыми – расставайтесь. На время

– А в ритме жизни? Все-таки работа журналиста…

– Лена больше подстраивается под меня. Те же вечерние спектакли или концерты: в силу специфики работы не могу устраивать частые выходы «в свет», а потому она ходит с сестрой. Ворчит иногда, конечно, но молока за вредность по этому поводу не получает. Так или иначе, стараемся проводить совместное время, разговаривать не только на узкопрофессиональные темы. И хорошо, что не работаем в одной сфере! Успеваем соскучиться друг по другу и обновить чувства. Да и переключиться с журналистской деятельности (которая порой надоедает) общение с женой, преподающей итальянский язык, тоже помогает.

– А «звездная болезнь» вашему союзу знакома? Все-таки муж – известное в городе лицо, которое каждая старушка воспринимает как родное.

– Если ты публичный человек, на тебе многое «висит». Если идет молвой откровенная ложь, глупо доказывать обратное. Зачем? Не хочу себя ломать и потому остаюсь самим собой. Я из породы тех, кто старается все рабочее оставлять за входными дверями дома. Любимый-то человек все равно воспримет тебя таким, какой ты есть: и с плюсами, и с минусами. Штамп в паспорте никак не влияет на крепость отношений. Вот совместное жилье, дети…

– Говорите как опытный в вопросе брака товарищ…

– Потому что второй уже. В первый раз женился в 23 года: молодость, лето, захотелось праздника. Вот и расписались. Свадьбу гуляли в студенческой общаге театрального института. Но продержались всего-то года четыре: решение о расставании было принято совместно и очень осознанно. Сегодня, естественно, ошибки тех отношений не отслеживаю: нынешние тоже строятся на принципе «обнуления». Но я стал гибче, терпимее и снисходительнее к каким-то вещам. Возраст скорее всего (улыбается). Брак, на мой взгляд, держится на интересе друг к другу, на взаимных уступках. И зарекаться ни от чего не нужно.

– Например?

– К 40 годам, пройдя кризисы, взлеты и падения, мудреешь. А пока мудрости нет, есть один опыт житейский. Вот когда умирает близкий человек, глупо страдать и жалеть о том, что недосказал, недоделал. Это никогда и ничему не учит: уйдет другой человек, так же ничего не изменишь. Но жизнь-то продолжается. Вот, к примеру, почти каждое утро моя любимая женщина слышит на прощание фразу «Я пошел!». Она, сонная, выбирается из постели. Пошатываясь, идет провожать. Целует. И так – до новой встречи вечером.