Всё прахом?..

Лия ГИНЦЕЛЬ, 15 октября 2011

Краеведы и правда немножко чудики. Ну кто ещё изберёт кладбище местом для своих прогулок? Будет бродить среди захоронений, вчитываться в имена… Потом выискивать эти имена в справочниках и старинных книгах, рыться в архивах, сопоставлять факты, адреса, даты… И так по крупицам возрождать историю малой родины. Они, да, немножко чудики. Но что б мы знали без этих одержимых о собственном Отечестве?

Николай НЕУЙМИН с такими же подвижниками — Александром КРУЧИНИНЫМ и уже покинувшим нас Василием НЕКРАСОВЫМ наткнулись на захоронение Льва БРУСНИЦЫНА, что на Ивановском кладбище Екатеринбурга, зимой 1994—95 годов. В двух шагах от аллеи, по которой только и можно было пройти из-за снежных заносов, они неожиданно разглядели нечто выдающееся, и даже грандиозное. Мраморная тумба явно превышала средний человеческий рост, а некоторый выдолб на верхней платформе позволял предположить, что там наверняка ещё что-то стояло.

Вокруг были типовые, невысокие надгробия, сообщающие профессиональные (купец первой гильдии, управляющий банком, коммерсант…) сведения о покойниках. Тут же без подробностей значилось: «Левъ Ивановичъ Брусницынъ. Сконч.: 1857 году января 15 дн. На 75-мъ году отъ рождения». Впрочем, упокоившихся было двое: с противоположной стороны камня исследователи прочитали про 27-летнего Ивана Львовича, покинувшего сей мир в мае 1855-го. За два года до отца.

Автор золотой лихорадки

Кто такой Брусницын, присутствующие доподлинно не знали. Только Кручинин вспомнил, что недавно встречал это имя в какой-то книге. Величина памятника, однако, наталкивала на мысль: неспроста.

Николай Борисович погрузился в поиски. И очень скоро выяснил: Лев Иванович Брусницын — «первооткрыватель золотосодержащих россыпей в России, автор оригинального способа добычи золота из золотоносных песков, конструктор первых в мире механизмов в этой области… В результате (его деятельности. — Л. Г.) к 20-м годам XIX века Россия заняла первое место в мире по добыче россыпного золота…»

Это из Большой советской энциклопедии. Без обмана. Да и другие книги говорят: Брусницын — величина серьёзная. Это вам не Ерофей МАРКОВ, который шёл, споткнулся и… обнаружил самородок. Повезло человеку. Брусницын над своей идеей — достать драгоценный металла из отвалов (в те времена добывали лишь рудное золото) — работал многие годы, доказывал её право на существование, создал технологию промысла россыпного золота. Вчетверо удешевил производство, в несчётное количество раз увеличил добычу. Стал причиной возрождения огромных капиталов и «золотой лихорадки», охватившей Урал, Сибирь, Алтайский край… Сам больших чинов не достиг, но путь от простого промывальщика до управляющего заводами прошагал и большую серебряную медаль на шею получил.

Судя по всему, не бедствовал. Последние годы проживал с младшим сыном в Екатеринбурге. Похоронил его на Ивановском кладбище. А вскоре разделил с ним место последнего упокоения, умерев «от старости», как сообщает запись в метрической книге Екатеринбургской Духосошествинской церкви за 1857 год.

И не то чтобы Брусницына забыли за прошедшие полтора столетия, нет. О нём написаны книги. Среди знатоков его имя на слуху. Но вот захоронение… про захоронение считалось: затеряно.

Восстановить лик предка

В общем, Неуймин со товарищи сделали настоящее открытие. Обрадовались сами и решили: обрадуются все. Даже рассказали о своей находке в одной из местных газет. Рассказали и с недоумением поняли: никому не интересно. По крайней мере, о том свидетельствовала реакция. Точнее, её отсутствие.

Ни на что не претендуя, мужики продолжали бывать на кладбище, ухаживали за могилой, убирали мусор. Летом памятник, ушедший в землю, откопали до нижнего пьедестала. И очень сокрушались, что тумба от времени несколько покосилась — самим не поправить. Они совершенно не думали скрывать происходящее от посторонних.

На том и прокололись. В 2009 году (13 лет миновало) нашлись новые претенденты в первооткрыватели. Их имена, чтобы не делать рекламы, не сообщаем. Одно точно: взялись крепко. И объявили, что с нуля. А Неуймин поначалу даже доволен был. Ведь новообращенцы спонсора отыскали. С его помощью договорились с известным скульптором на реконструкцию памятника (к тому моменту краеведы уже выяснили, что в Тобольске поставлен памятный знак Ермаку, возведённый по такому же принципу, на том же Горнощитском заводе, из того же серого шабровского мрамора, на него равняясь, и постановили привести в порядок брусницынский). Организовали вскрытие захоронения с дальним прицелом — восстановить лик, не сохранившийся в истории.

Вместе с археологами, с использованием новейших приборов заглянули в могилу. Обнаружили склеп из кирпича, богатые дубовые гробы и хорошо сохранившиеся человеческие останки. Синие бархатные штаны золотодобытчика, его слегка выцветший зелёный мундир с двумя рядами пуговиц, практически новые сапоги… Краеведов даже не очень смутило, что оба черепа — отца и сына — были извлечены из могилы и отправлены в Новосибирск, где два профессора и один академик взялись восстанавливать образ. В конце концов, любопытно же, как выглядел знаменитый предок. Тем более покосившееся надгробие, действительно, привели в порядок, и всё устроили для того, чтобы впоследствии вернуть изъятое на место.

Люди одной крови

Потом начались разговоры… Вполне обоснованные и даже подкреплённые публикацией в газете. Валерий ЛОБАНОВ, спонсор, руководитель туристической фирмы, базирующейся в Берёзовском, оказался, судя по всему той же крови, что и краеведы. Но, не вникнув особенно в историю вопроса современных поисков, он, погружённый в мир золота и в общественный фонд с тем же названием, решил перенести останки поближе к себе, чтобы, ни на кого не рассчитывая, самостоятельно осуществлять уход за могилой. И, конечно, водить экскурсии.

Почему нельзя водить экскурсии на Ивановское кладбище в Екатеринбурге? Тесно. В Берёзовском нашли место рядом с церковью.

В Екатеринбурге, между прочим, храм тоже не за тридевять земель. Неуймин намерил 80 шагов от резиденции епископа. Но, как бы то ни было, деятельный Валерий Анатольевич отыскал в Санкт-Петербурге родственницу, вроде бы пра-пра-правнучку, Брусницына и получил от неё… не то что разрешение, а отсутствие возражений («Если сочтёте нужным…») на перезахоронение. Родственные связи, наверное, стоило бы проверить. Но в любом случае «потомица» никогда у могилы предка не стояла и состояние её не видела. А нюанс, что Лев Иванович сам выбирал место для последнего приюта сына (а в будущем, видимо, и своего), по-моему, весьма серьёзный аргумент, чтобы остановиться и не устраивать святотатства без особой нужды.

Почётное место в истории

Кажется, и сам Лобанов с моими доводами согласился. Думать буду, промолвил. Думаю и я — сказать, что к прошлому своего Отечества мы относимся бережно, язык, естественно, не поворачивается. Но всё-таки идеологически ответственное советское государство успело увековечить имена героев-революционеров, защитников и воинов в памятниках, барельефах, названиях городов и улиц… Имена созидателей встречаются гораздо реже. Причём таких созидателей, как Брусницын, незнатных, неродовитых, о процветании государства заботившихся более, чем о собственной славе, неблагодарные соотечественники ухитрялись забывать ещё при жизни. А то что одна из центральных улиц Берёзовского всё же носит имя Брусницына, в целом проблемы тоже не решает.

Может быть, настала пора вспомнить таких людей? Отдать им должное. В свете хотя бы разговоров о патриотизме и отсутствии национальной идеи?

В 1857 году на смерть Льва Ивановича Брусницына откликнулась лишь одна газета. «Санкт-Петербургские ведомости» написали: «…Брусницын займёт почётное место в истории нашей промышленности, и капиталы, возрождения которых он был виновником, дадут процент на сооружение памятника русским открывателям золота».

Пока предсказание не сбылось.