Уральцы нацию судили

Мария ЗЫРЯНОВА, 22 мая 2013

О национальном вопросе и русскости говорят много и давно (тема многими любимая и бесконечная в своих вариациях). Но такого, пожалуй, не случалось уже давно. В прошлом году на исходе лета в Екатеринбурге была опубликована статья доктора исторических наук, профессора УрФУ Сергея РЫБАКОВА «Легко ли быть русским в России?» Статья эта вызвала не просто активный отклик со стороны читателей, но и привела к настоящей научной дискуссии, развернувшейся на страницах журнала «Урал». В апреле этого года в «Урале» была опубликована совместная статья кандидата философских наук Андрея КОРЯКОВЦЕВА и социолога Сергея ВИСКУНОВА «Легко ли русским с русскими?», а сразу вслед за ней в мае вышел «ответ» кандидата исторических наук, критика Сергея БЕЛЯКОВА «Есть такая нация?» Полемика стремительно начала выходить за журнальные страницы. И вот итог: в середине мая в рамках своего проекта «О(б)суждение» «Урал» организовал уже второй публичный диспут.

Корни проблемы

Это был тот случай, когда, что называется, «сидели на головах». Разобраться в «русском вопросе» пришли как студенты, так и уже состоявшиеся зрелые люди (не просто разные жизненные позиции — разный опыт). В столь разновозрастной аудитории становилось очевидным, что без элементарной исторической грамотности человек не сможет до конца разобраться в волнующей его проблеме.

— Я, как историк, хотел привлечь внимание к вопросу, решить который обязан каждый житель нашей страны. В статье я пытался рассмотреть проблему, выстроив историческую ретроспективу, — пояснил Сергей Рыбаков. — Мы должны понимать, что проблема взаимоотношений и конфликтов между народами, этносами, религиозными группами имеет глубокие корни. И разбирая конкретные конфликты, мы не должны разрывать исторический контекст на отдельные этапы. Пытаясь решить проблему межэтнических конфликтов, мы должны учитывать весь опыт прошлого.

Обращаясь к опыту дореволюционной России, историк показывает, что практика решения национальных конфликтов в тот период была разнообразной. Попытку же Советского Союза создать единую нацию Рыбаков считает изначально проигрышной. И, как следствие, видит в распаде СССР историческую предопределённость. Но идея создания единого, невозможного по сути, суперэтноса осталась в головах, вытравив из них идею причастности к русской нации.

Мы — суперэтнос

 

 

Коряковцев и Вискунов, в свою очередь, утверждали, что вопрос о русскости как таковой мы ставить не можем. По вполне естественным политическим и социальным причинам мы уже давно перешли ту границу, за которой как раз и развивается суперэтнос.

— Наша нация — это организм. Он сложен и мозаичен, — уверен Андрей Коряковцев. — Мы не исключаем русских из этой мозаики, но просим людей понять определённые вещи. Необходимо учитывать естественные интеграционные процессы, которые активно проходили в Советском Союзе и продолжаются до сих пор. Индустриальная культура больших городов объединяет людей по новым принципам, где национальность порой уже не столь важна.

Рисуя свою ретроспективу событий, соавторы заявляют, что даже русская экспансия никогда не была агрессивной: новые земли приращивались к уже существующим в большинстве случаев довольно естественно, не насильственно.

— Русское государство всегда, на наш взгляд, отличалось тем, что доброжелательно относилось к представителям всех народов, проживающих на его территории, — отмечает Сергей Вискунов. — Общность народов держалась не только за счёт военной мощи страны, но и благодаря людям, которые находили способы мирного сосуществования; культуры на протяжении нескольких веков проникали одна в другую. Советский Союз продолжил эту традицию, объединяя всех жителей страны в один суперэтнос. Если сегодня мы пойдём по пути выпячивания своей русскости, это не приведёт ни к чему хорошему.

С этим, конечно, можно и поспорить. В значительном числе случаев экспансия «московитов» не была уж столь благостной. Достаточно вспомнить походы Ермака или туркестанские походы середины XIX века. Отличие от колонизаторской активности англичан или голландцев лишь в том, что русским не приходилось плыть за океаны — ресурсы жизненного пространства были под боком.

Однако нельзя не согласиться с тем, что «зубную пасту в тюбик затолкать невозможно». Мегаполис стирает национальные различия, это естественный процесс, выбор стиля жизни становится не вопросом генов, а продуктом свободной воли. В такой ситуации апеллирование к национальным корням становится формой торможения социального прогресса. Недаром «поиск национальных корней» становится путешествием во всё более давние исторические эпохи. Скажем, в среде «русскофилов» в моде не православные традиции, а языческие. И не может не возникать аналогия с немецким нацизмом, который активно пропагандировал «арийские традиции».

Но и без обращения к своей культуре тоже нельзя. В аудитории прозвучал очень хороший вопрос: «А кто может назвать точку на карте, где бы «русские-эмигранты» сохраняли признаки своей национальной принадлежности на протяжении нескольких поколений?» Оказалось, что присутствующие таких мест не знают. Более того, было отмечено, что переезжая в другую страну, наши люди интегрируются в её культуру, утрачивая так называемую русскость уже к третьему поколению. И тогда возник следующий вопрос: «А существует ли вообще культура русских как таковая?» Хотя это лишь говорит о низкой эрудиции участников дискуссии! Ведь существуют поселения молокан в Средней Азии, староверов в Латинской Америке, где в неприкосновенности сохраняют язык и традиции России XVII века…

Искать русское в себе

 

Возвращаясь к упомянутой Коряковцевым и Вискуновым культуре индустриальной, мы можем утверждать, что она уравнивает всех, поглощает чёткие проявления национальной идентичности с одной стороны. Но при этом тем ярче на этом размытом фоне видны отдельные национальные сообщества, представители которых как раз стремятся изо всех сил сохранить не только свой язык, но и традиции, диктующие форму уклада семьи или нравственного поведения.

И в этой ситуации русские должны обращаться к своей культуре, если она всё же есть. Сергей Беляков, например, в этом не сомневается. Для него осознание человеком своей русскости — необходимость, через которую возможно самоопределение личности.

— Русская нация, безусловно, есть. А вот о существовании нации российской, как мне кажется, говорить нельзя, — отмечает литератор. — Это фантом, очень вредный, опасный миф. Единый народ был создан искусственно, его придумали политики. Мне жаль, что многие из наших соотечественников до сих пор в это верят.

По мнению того же Белякова, прививку русскости необходимо получать в раннем детстве через традиционную культуру. Правда, проблемы терпимости к представителям других национальностей добрыми книжками не решишь. Толерантности дети учатся от своих родителей и старших товарищей. Или не учатся вовсе.

Среди участников двухчасового обсуждения были и учителя, которые утверждали, что до определённого момента дети не выделяют друг в друге национальные признаки, но с возрастом под влиянием взрослых этот «чистый» взгляд искажается.

Несмотря на долгий разговор, ни один из говорящих так и не дал чёткого стратегического плана решения нацконфликтов, да и о том, кто такие «эти русские», тоже не договорилось.

Но, что более важно, дискуссия продолжилась после своего официального завершения. У людей появилась необходимость спорить не только о том, «кто виноват?» и «что делать?», но и, что, возможно, более важно, начать разбираться с самими смыслами, с сутью самих понятий. Договориться о терминах, попробовать не принять, а хотя бы услышать иную точку зрения всегда сложно. Но именно из таких отчаянных, порой слишком экспрессивных, попыток поговорить и должны в итоге родиться новые модели, которые сегодняшняя интеллигенция смогла бы предложить обществу, которое потерялось настолько, что уже допускает знаки вопроса рядом со словами «русский» и «российский». Лишь бы перед самой Россией вопроса не поставили.