«На башню я всё-таки попал»

14 февраля 2018

Своими впечатлениями о пребывании на самой высокой точке города делится главный редактор «Вечернего Екатеринбурга» Лев Кощеев:

- Как позже выяснилось, я оказался чуть ли не первым посторонним, который оказался на недостроенной башне. В декабре 1990 года я был внештатником в областной молодежной газете «На смену!» и задумал сделать какой-нибудь сносшибательный новогодний репортаж. Откуда-то появилась идея забраться на новую телебашню, которую к тому моменту строили два года. Даже шутка придумалась: мол, это «главная ёлка города».

Но все попытки согласовать восхождение с организацией, отвечавшей за объект, провалились. Я чуть-чуть опоздал. Строительный трест, воздвигавший бетонный остов, свою работу недавно закончил и считал, что объект передал в ведение челябинской, кажется, конторе, которая  должна была производить последующие работы: построить «тарелку» на вершине, потом установить сверху металлический шпиль. Но челябинцы ни финансирования, ни фондов на этот проект не получили, а потому им не занимались. Башня оказалась как бы ничейной.

Я поехал на разведку, чтобы познакомиться со сторожем и как-то договориться с ним напрямую. Сделать это мне не удалось. Невозможно договориться с тем, кого нет. С одной стороны, воспитанного в советских традициях человека это не могло не шокировать. Как так, а вдруг на верхотуру заберется шпион и сфотографирует оттуда все наши объекты оборонной промышленности? С другой стороны, как раз для тех времен всё было очень естественно. Ведь металлолом и даже стройматериалы тогда не воровали так оголтело, как потом. Я еще школьником, к примеру, спокойно излазил снизу доверху коробку Драмтеатра, на котором в начале 1980-х работы были остановлены несколько лет.

Что касается Башни, главной проблемой для меня стало найти хороший фотоаппарат. Я обратился к своему институтскому другу, который занимался фотографией. Он, естественно, своё оборудование мне не доверил. Сказал, что пойдет со мной вместе. И не отступился от этой идеи даже тогда, когда мы обнаружили, что никакого лифта в башне нет. Там внутри до самого верха высятся металлические леса – их и сегодня можно увидеть с улицы, верхушка этой конструкции высовывается из башни сверху метров на десять. На лесах сделаны площадки из набросанных досок, подниматься нужно по лесенкам, сваренным из труб и прутов.

На некоторых площадках осталась лишь по одной доске, а то и вовсе ничего не было. Там требовалась ловкость, чтобы перебраться к следующей лесенке. Но вообще лезть было не страшно, поскольку в сумраке не было видно ничего снизу. Душа ушла в пятки, когда мы пробирались мимо огромного проема с западной стороны башни. Ползешь, а где-то далеко под твоими ногами ползут крохотные, слишком крохотные автомобильчики…

Когда я собирался лезть, мне казалось, что верхняя площадка башни должна ощутимо покачиваться от ветра. Но в реальности ничего подобного. Мы постояли, порадовались, начали фотографировать… И тут выяснилось, что аппарат заело. Видимо, от мороза – было где-то -20. «Вот у Женьки «Зенит»,» - сказал мой друг Иван, - «Он бы работал, там шторки затвора металлические».

Мы спустились, я пошел искать Женьку. Пока искал, о предстоящем восхождении на башню узнало еще несколько человек, и все захотели тоже. В результате мы залезли на башню впятером. Металлические шторки сделали своё дело.

На башне после подъема. Слева направо: Максим Анкудинов, Лев Кощеев, Александр Другов. Сидит Иван Малыгин. Фото Евгения Шароварина.

Правда, тех завораживающих фотографий, которые я себе представлял, не получилось. Свердловск был достаточно серым городом, тем более зимой. А в момент съемки вдобавок в воздухе висела какая-то ледяная пыль. Короче говоря, в газету ни одна из фотографий не пошла. Мне пришлось писать остроумный текст: мол, вообще-то планировалась станция метро, но при закладке сооружения прораб был несколько не в форме, допустил небольшую ошибку… всего-то перепутал минус и плюс. А потому проходческое оборудование пошло не вниз, а вверх. В газету потом звонили из строительной организации, объясняли, что башня была запланирована сразу, а на прорабов их клеветать не надо, они всегда в форме.

У всех нас, питомцев 90-х, Башня всегда была над головой. В тогдашнем Екатеринбурге, городе полубезумных поэтов, музыкантов и художников, это было сооружение в высшей степени уместное. Достроили бы её – стояла бы телебашня как телебашня, что такого. А этот недоструганный стержень... Он придавал обстановке вокруг некий сюрреализм, иррациональность. Исподволь приучал каждого, что жизнь вещь странная. Честное слово, один взгляд на неё как-то меняет настроение. Я вполне готов поверить разговорам, что вокруг неё какие-то хтонические завихрения. Именно индуцированные Башней поля, я думаю, заставляли людей делать вещи, абсолютно немыслимые в любой другой точке мира. Так что она косвенно сформировала тот Екатеринбург, который сегодня знают во всем мире.

Правда, сегодня этот процесс уже не идет. Может, Башня и сегодня испускает какое-то излучение, но его разучились воспринимать даже мы, не говоря о тех, кто моложе. Она стала привычной деталью городского пейзажа, то есть исчезла задолго до нынешних событий, поскольку её перестали замечать.