Ирина ПЛЕСНЯЕВА: «На семье циклиться не хочу!»

Лилия МАЛЬГИНА, 29 декабря 2011

Сразу ловлю себя на желании укутать эту миниатюрную молодую женщину в теплый плед и, предложив какого-нибудь согревающего напитка, оградить от тревог окружающего мира. Откуда столь странная, вовсе не журналистская, интенция? Либо сработал комплекс старшей сестры, либо… «Я выросла с синдромом гиперопеки» – Ирина ПЛЕСНЯЕВА сама подбирает нужное определение. Она знает, о чем говорит: детство и юность будущей актрисы «Коляда-театра» прошли в атмосфере благополучия и постоянной заботы старших. Когда все, что ни делалось, – «для младшенькой Ирочки». 

Вторая жизнь с театром

– Не протест ли – из-под заботливого родительского крыла упорхнуть в свободную театральную среду?

– Особых препятствий со стороны родителей и не было, хотя расстройство у мамы было… Не то, чтоб я ожиданий не оправдала, просто судьбу себе (смеется) испортила. Как бы все хорошо, но денег-то нет! Это для меня материальная составляющая не главное, а маме хочется видеть благополучие дочери. Вот брат старший Женя работает на трех работах. Он инженер-электрик, у него проекты, научные работы и, соответственно, приличные деньги. Но я захотела – и начала жить по-своему.

– Старшее поколение не примирилось с выбором дочери?

– Родители, конечно, не такие уж и строгие, но за меня переживали. Мама все мечтала, что дочь исправится, займется чем-нибудь серьезным, по заграницам начнет ездить. Так я, говорю, и так езжу! Она возражает: «Ты ж не сама их организовываешь!». Конечно, наши гастроли, как и многое другое, манна небесная: спасибо Николаю Владимировичу (Николай Коляда – драматург, режиссер «Коляда-театра» – Л. М.). Придя в театр, я и не предполагала, что подобное возможно! Это ж как счастье на нас свалилось. Я-то ничего, кажется, и не делаю…

– Так ли и ничего? Актерский-то труд, он же тоже не из самых легких…

– Пусть и сложновато сперва, но очень интересно было ставить собственные спектакли с однокурсниками. Два-три месяца на откуп, ночные репетиции после лекций... Сейчас кажется глупым, но именно тогда родился интерес к театральной атмосфере. А к театру пришла вообще случайно: до 9 класса физику с математикой любила. Однажды поручили провести школьный капустник, и я в процессе ощутила какое-то… любопытство. Полезла в телефонный справочник с вопросом, есть ли у нас театральные студии.

– Что он ответил?

– Выдал контакты детского дома творчества. Но коллектива при нем не существовало. Остался педагог Александра Владимировна Заболовская, и воспитавшая во мне трогательное отношение к театру. У нее на искусство вообще вдохновенная точка зрения. Все должно быть чисто, красиво. Ездили по фестивалям с пьесой, написанной по мотивам пушкинских произведений.

«Падчерица» Коляды

– И вот вы, такая чистая-непорочная – вдруг у Коляды! Сразу встроились в обстановку?

– Меня заворожила сама атмосфера! Подвал на ул. Ленина, темно, ступеньки, вместо сцены – небольшая площадка. И Ирина Ермолова репетирует «Тутанхамон». И чем-то настоящим пробило, что «ах!». Поверилось и затронуло. К тому же хотелось работать, а Коляда это желание ценит больше всего. Он мне роль в «Золушке» дал, ничего более не обещая. А потом спектакль «Букет» был, где у меня уже достаточно большая роль, со словами даже. И после премьеры Коляда сказал: «Ну, Плесняева, из падчерицы выбралась в любимицы» (смеется).

– После таких слов почувствовали себя членом театральной семьи Николая Владимировича?

– Как-то не очень. Ему ж сначала сильно не нравилось, как и что я делаю. Всегда крайней была. Ну, думаю, Коляда меня не любит… Оказалось, мнительность! У него воспитательный прием такой. Он сразу видит в человеке недостатки, не соответствующие формату театра, и просто воспитывает человека. Хорошая школа: учишься через собственные шишки. Это я сейчас понимаю, наблюдая за новичками, с которыми происходит то же самое. Они жалуются, так успокаиваю: «Подожди, и это пройдет!..».

– Прям, как старшая сестра! Чему еще молодежь учите?

– Что интереснее всего быть в процессе! Самые интересные роли те, в которых (ненадолго задумывается) силу чувствуешь. Когда ставили «Трамвай «Желание», что-то на меня нашло. Вдохновение, что ли… В Стелле ж изначально прописано, что она такая нежная, покладистая. Коляда – мне, мол, давай не по стереотипу образ строить! Хожу-хожу, думаю-думаю, как бы сделать. И вдруг – костюм. Абсурдный. Один рукав у него нашла, другой не нашла – так и решила идти, без рукава. И родилась такая дерзость! И понимание, что те, кто живут со Стэнли Ковальскими, не такие уж и паиньки на самом деле. Стелла – очень сильный внутренне человек. Благодаря роли и во мне открылись дерзость и какой-то «пофигизм». Я с детства слышала, «Ирочка хорошая, нежная, девочка-паинька»… Меня от этих слов сейчас трясет!

«Надо» нам не надо?

– Ударяетесь в крайнее отрицание семейного прошлого?

– Есть буддийская мудрость: можешь сделать за друга многое, но ни одной минуты за него не проживешь. У нас семья большая, все на юге живут. Они хохлы, зажиточные, для них главное, чтоб не было войны, дети были сыты и стол от яств ломился. Там все имеют кучу-кучу родственников, которые друг на друга влияют, а твоя личность разделяется между всеми и будто рассредоточена. И я уже не могу так. Думаю, отдалило от остальной родни и то, что я – единственная родилась на Урале. Дед ласково звал меня «челдоночка». Они, южане, уральцев так называют. Ну, и поступление в институт сыграло роль.

– Совершенно иная для старших сфера?

– Меня никто не водил по театрам: это Олега (Олег Ягодин, актер «Коляда-театра», фронтмен группы «Курара» – Л. М.) мама водила в культурные места, прививая интерес к искусству. Мой папа, когда бывал в командировках в Москве или Питере, в Большой театр или Мариинку, конечно, ходил. Но так, для галочки. В «Коляду» он пару раз заглянул. Мама бывала раза четыре (смеется). Но не потому, что им не интересно, просто стесняются. Мол, мы люди не публичные, ты нам лучше расскажи, мы порадуемся за тебя.

В диалоге со старшими

– От папы получаете тоже молчаливое несогласие?

– Он по жизни замкнутый. В детстве его боялась, потому что молчит все время и со мной не играет. А он просто в себе все всегда держал и недовольство мной выговаривал маме (передразнивает): «Что ты ей разрешаешь!..». Он так-то очень творческий человек. Играл на баяне, песни пел, в модных клешах ходил. Он и мастерил раньше: дома все ящички вручную сделаны были! А когда появились евроремонты, мама взяла и все выкинула. И папа ничего делать не захотел. Сел в кресло и стал, грубо говоря, телевизор целыми днями смотреть. Мы с ним нормально общаться-то только сейчас начали. Он радуется, когда что-нибудь обсуждаем, многое понимает. Но у него, на мой взгляд, такая укоренившаяся позиция, что и ему самому мешает жить. Отношения – они же не от возраста зависят, а от духовной зрелости людей. Если человек тебя духовно старше, стараешься за ним расти: это закон жизни.

– Как та правильная домашняя девочка трансформировалась в осознанную самостоятельную личность?

– В 17 лет я вдруг задумалась: почему какие-то вопросы не могу решить сама? Откуда ощущение, что кто-то знает что-то лучше, чем я? У кого спрашивать совета, когда мне самой будет 80?.. (смеется). Это ж не вбивали в голову, но эту мысль в мозгу породила постоянная забота старших. В детстве, к примеру, я постоянно болела. Раз пять в год, да еще с температурой под 40 и бредом. Уезжаю из дома, и обостряется все! Переломный момент в голове и вдруг – все проходит. Теперь глубоко убеждена: хвори – это желания, чтоб пожалели… Не нужно сюсюкать с ребенком: в любом возрасте это сознательный человек, который развивается, получая извне новую информацию. Надо научаться думать и решать самостоятельно. Когда мама – от любви, понимаю, – говорит мне как «надо», у меня внутри ежик сразу просыпается. Этот ежик – еще незрелость личности. Когда его переборю, тогда и стану воспринимать мамины слова спокойно. По-взрослому.